18 февраля гостем шоу Week&Star стал поэт и блогер Дмитрий Кравченко! Читай интервью ниже или подписывайся на подкаст, мы есть в Apple Podcasts, Google Podcasts, Castbox, «Яндекс.Музыке».
Александр Генерозов: На Европе Плюс сегодня с нами проведёт ближайший час удивительный человек! Он самый настоящий поэт и прозаик и даже член Союза российских писателей! Но он ещё и сценарист, он актёр, он блогер с сотнями тысяч подписчиков на его страничках в YouTube и Телеграме. А ещё он пранкер! И к автомобильным передачам имеет самое непосредственное отношение. Вот такой многогранный человек Дмитрий Кравченко на Европе Плюс! Дима, привет, и всем добрый вечер!
Дмитрий Кравченко: Привет-привет!
Александр Генерозов: Ну и вот думаю, с чего начинать разговор с поэтом и писателем? Ну конечно, с его новой книги. А почему? Да потому что это всегда мука, страдания и тяжелый труд – выпустить книгу, любую. Вот просто ребята, попробуйте собрать любые ваши воспоминания хотя бы, выпустить книжку, да хоть на десяток страниц. Поэтому начну именно с этого, и прямо в лоб. «Многогранный 2.0», я всё выше уже расшифровал, или что-то забыл? Какие вы туда еще грани закладываете? Каких еще не коснулся?
Дмитрий Кравченко: Да наверное нет таких граней, которых нельзя не коснуться. Мне кажется, я в своей жизни успел столько всего попробовать, что именно от этого и родилось название «Многогранный». Это и спорт, и учеба, по вообще не связанному ни со спортом, ни с культурой направлению, и в то же время это культура, искусство, и всё-всё-всё иже с ними. Поэтому, ну в принципе, когда я выбирал название для книги, еще для первой части «Многогранного» – оно родилось в какой-то буквально момент, и я позвонил издателю, говорю: «Нет, мы меняем название, мы ставим «Многогранный». Он такой: «Ну ладно, хорошо!» И не зря, не зря.
Александр Генерозов: А как в вас существует вот эта многогранность, она в каком-то едином, неразрывном коктейле, или это все-таки немножко Билли Миллиган такой? «Здесь я этот, здесь я тот»?
Дмитрий Кравченко: Это, наверное, все-таки что-то среднее между Билли Миллиганом и тем, что оно может просто существовать, потому что иногда бывает, что тебя какая-то из граней сильно слишком захватывает, ты остаешься в ней, но пытаешься вернуться обратно, понимая, что нет, это просто твоя часть чего-то. И есть одна грань, это поэзия, которая держит последние 16 лет и никуда не отпускает, то есть я, как бы ни пытался от этой грани уйти, она всё равно возвращается обратно и меня ставит на этот путь.
Александр Генерозов: Ну а книжка – это как сборники у музыкантов и альбомы, то есть, необязательны, в принципе, но люди делают, до известной степени для того, чтобы самому себе какую-то там годовую зарубку на дереве поставить?
Дмитрий Кравченко: Ну нет, с точки зрения писателя, наверное, это все-таки очень важная вещь. С учетом того, что книги еще и покупают, а это, между прочим, самая главная вещь, потому что сейчас, в 21 веке, продать поэзию очень сложно, издательства не берут поэтов от слова «совсем», если только у них нет своих каких-то ресурсов и каналов для продажи. И в прошлом году я стал самым продаваемым из современных поэтов, а в этом году вышла как раз вторая часть «Многогранного», 6 февраля была официальная презентация.
Александр Генерозов: Круто! Желаем отличных продаж. Дурацкая шапочка, натянутая на уши, или изящный костюм с лакированными ботинками – всё это лишь реквизит. Суть – в стихах, прозе и книгах. Поэт, писатель и видеоблогер Дмитрий Кравченко сегодня с нами на Европе Плюс! Ну надо и в этой истории быстренько разобраться, чтобы перейти к более глубоким сущностям. Пранкер, и рисуются просто сразу Лексус и Вован и их такая, немножко сомнительная деятельность. Слово «пранкер» не слишком стало каким-то таким, многообъемным?
Дмитрий Кравченко: Ну, с учетом того, что меня только в последний год называют пранкером, то пока нормально (смеётся)! Пока еще не надоело. Хотя и необычно. Даже «видеоблогер» необычно звучит пока, я-то считаю себя больше писателем, но, так как надо было найти способ популяризации поэзии и себя в том числе, то он получился только таким. Очень много было попыток разным способом привлечь внимание к поэзии, ну вот, получилось именно так. Получилось так через пранк, через притворство, через простого русского парня из деревни, которого зовут Геннадий. «Генка», который потом превращается в Дмитрия и читает людям стихи, а люди реагируют на это и не знают, куда себя деть.
Александр Генерозов: Это легко пришло? Вот сам этот формат, или вы так, поперебирали разные… ну те же имена?
Дмитрий Кравченко: Имени вообще изначально не было, это был просто образ, имя потом появилось. Это абсолютно случайно произошло, сидели в эфире точно так же, я просто читал людям стихи, очень мало человек было в онлайне, и тут кто-то говорит: «Давайте поприкалываемся, ты же актер, попробуй перевоплотиться в кого-то, а потом скажешь, кто ты есть. Мы раз попробовали, два, людям очень сильно «зашло», увеличился онлайн и пошло-пошло-пошло по накатанной, ну и самое главное, что персонаж зашел в народ, потому что, если бы персонаж не зашел в народ, ничего бы такого не было. А именно сам Геннадий – он просто любимец публики.
Александр Генерозов: Да, я думаю, как много всего великого начиналось со слов: «Давай поприкалываемся!», в том числе, не удивлюсь, если и в науке.
Дмитрий Кравченко: Да-да, возможно, тоже так все происходит.
Александр Генерозов: Как часто узнают? Когда в чат-рулетке приходится следующего переключать?
Дмитрий Кравченко: Да, происходят все чаще, но благо у нас страна большая, людей много и всем скучно, в чат-рулетке сидят самые разные персонажи, и пока что не так тяжело всё это.
Александр Генерозов: А у нас одна девушка, не будем говорить кто, хотя… это наша SMM, сказала мне следующее: «Ну это не то чтобы постановка, но просто девчонки так тебе и признаются, что они поняли, кто ты такой!» Ну то есть, что они подыгрывают немножко.
Дмитрий Кравченко: Сколько таких комментариев читал, и я всегда говорил: «Приходите на прямые эфиры и посмотрите, что там происходит, чтобы понять, что это не постанова».
Александр Генерозов: А что там – катарсис происходит? Очищение?
Дмитрий Кравченко: Ну там да, чат-рулетка, ты же там в реальном времени подключаешься к случайным людям. А очень много пранков делается прямо с постановой, и это видно, это отвратительно, и смотреть это невозможно. Я сразу сказал, что я не буду делать ни одной постановки. Я лучше буду пахать, но я буду получать качественные и чистые эмоции, потому что именно за это люди любят и смотрят.
Александр Генерозов: Хорошо! Но как часто остаются с сухими глазками всё же?
Дмитрий Кравченко: Бывает просто покерфэйс, вот как она сидела, что-то переключается, я читаю стихи, она как сидела, и такая просто: «Мммм, пока». Ну бывают такие люди, просто их в жизни больше ничего уже не удивляет.
Александр Генерозов: Да, а может быть, она просто из последних сил держалась, а потом, как только ты переключился, она такая друзьям: «Прикинь, сам Кравченко мне попался, а я не расплакалась!»
Дмитрий Кравченко: Ага, а камера выключилась, и она разревелась, да (смеётся)?
Александр Генерозов: Ладно, с пранками всё более-менее ясно. Ну а сама поэзия – для меня сообщества поэтов и их вечера, встречи, сборы – особая тема, ребята даже внешне сильно отличаются от других, вот что-то такое может быть только в актерских тусовках, по крайней мере, я так видел. Или вы находитесь вне поэтического социума?
Дмитрий Кравченко: А это вы просто у нас на вечерах не были, у меня есть литературный проект, он так и называется «Литературная гостиная», я собираю лучших молодых ребят, раз в месяц мы выступаем, и там все как на подбор. Прекрасные, красивые девушки, на которых все приходят посмотреть, как они читают свои стихи, и парни точно такие же – красавцы современные.
Александр Генерозов: Я, наверное, просто попадал к неформалам, они, наверное, другие немножко?
Дмитрий Кравченко: Есть, есть андеграундная поэзия, есть ребята, и в этом, наверное, самая большая проблема современной поэзии. Если автор не может себя сейчас подать хорошо – так, чтобы на него можно было смотреть в цифровом веке, это, кстати, мы придумали такое название, «поэты цифрового века», и мы стараемся продвигать, вот, мол, сейчас цифровой век, и мы поэты цифрового века. И если автор не может себя подать, хотя бы вот в таком видео или со сцены в таком формате – это очень сложно продвинуться, скажем так.
Александр Генерозов: Поэзия – слово многозначное, это не только стихи как таковые. Это и красиво летящий листик – ну или мусорный пакет, как было помните в «Красоте по-американски». Как бы вы сами определили этот термин?
Дмитрий Кравченко: Что такое поэзия? Любовь! Любовь, выраженная в разных форматах, потому что поэзия – это в большей части все, что создается из-за любви и для нее, вот я бы описал вот это так.
Александр Генерозов: Любопытно просто, потому что недавно физик-теоретик Алексей Семихатов, который был у меня в гостях, сказал: «Удивительно, но, по всей видимости, мир, в котором мы живем – внутри математичен». А вы скажете поэтичен?
Дмитрий Кравченко: Да, конечно, конечно, всё благодаря любви! Мне кажется, не было бы любви – не было бы и поэзии.
Александр Генерозов: Борьба, футбол, шахматы… И стихи, романы, сценарии. Как одно перешло в другое – узнаем у самого Дмитрия Кравченко. Ну вот правда, я сам задаюсь вопросом! Как можно, занимаясь спортом, вдруг развернуть жизнь на 180 градусов? Потому что спорт – это такая штука, ну там дисциплина, и вообще, честно сказать, там поэзии мало. Уронил на мат, сломал ему ухо нечаянно, придушил слегка – где тут поэзия?
Дмитрий Кравченко: (смеётся) Ну а чем не поэзия? «Уронил на мат, сломал ухо, придержал на туше» – по-моему, очень, очень сильно поэтично. Спорт у меня с 5 лет в жизни, а поэзия с 16.
Александр Генерозов: То есть, это не параллельно всё шло?
Дмитрий Кравченко: Ну, в осознанном возрасте это, получается, параллельно шло. Это очень сильно разрывало меня на части, мне надо было тренироваться, я был одновременно в двух сборных, я показывал какой-то результат, и мне нельзя было пропускать просто тренировки, я выступал за два региона – Краснодарский край и Ростовская область. Я зачет давал туда и туда, и надо было как-то поддерживать этот статус спортсмена, и постоянно, постоянно тренироваться. Если ты не тренируешься – то ты не показываешь результат. А поэзия навсегда увлекала куда-то. В Культурный центр в университете, в какой-то бар почитать стихи или еще что-то. И когда уже встал выбор, надо было выбрать: или спорт или творчество, и это был тяжелый выбор, но я выбрал творчество – и не пожалел. А до этого было очень много спорта, я начал с каратэ, потом перешел в борьбу, борьба была основным моим спортивным направлением, но параллельно был футбол, шахматами я тоже профессионально занимался, всё как-то успевал. Знаете, когда мне люди говорят, вот у меня нет времени чем-то заняться, я всегда очень сильно удивляюсь, потому что я в свое время успевал 5-6 параллельно вести видов деятельности, ну как можно не успевать?
Александр Генерозов: А что в этом смысле поэзия – это то, что рвется из тебя? Вот говорят же, «если можешь не писать – не пиши».
Дмитрий Кравченко: Да-да-да, это отличная фраза, если ты можешь не писать – не пиши. А если ты не можешь не писать, ну вот тогда это твое.
Александр Генерозов: Ну, какой-нибудь психиатр скажет вам: «Ребят, вы все «пограничники», вы все мои друзья, я вас всех с удовольствием приму, выпишу вам какой-нибудь прамтрамбрамал, и все пройдет!»
Дмитрий Кравченко: (смеётся) Ну а вы вспомните хоть одного психически здорового поэта? Ну так просто, навскидку?
Александр Генерозов: Да, там все сложно было, даже, если честно говоря, взять и Золотой век русской поэзии, там тоже почему-то все по дуэлям мотались…
Дмитрий Кравченко: Да-да-да, не жилось им спокойно! Никому вообще в поэзии не жилось спокойно, поэтому принимаем нормально, как есть.
Александр Генерозов: Ну а в целом, потом все-таки пришло удовлетворение от того, что выбрали поэзию?
Дмитрий Кравченко: Да, как только то, чем ты занимаешься, начинает приносить плоды, ты более-менее успокаиваешься. Внутренняя борьба всегда идет, но как только ты получаешь какие-то плоды от того, что ты делаешь, уже становится легче, ты понимаешь, что ты сделал не напрасно такой выбор.
Александр Генерозов: Вопросы краткие, ответы – на усмотрение гостя! Среднее время написания стихотворения?
Дмитрий Кравченко: Вечер! Я долго обычно не пишу, сажусь и за вечер могу написать.
Александр Генерозов: Взять и дописать стихотворение, которое начал пять лет назад, бывает?
Дмитрий Кравченко: Да, бывает и такое, черновик остаётся, я всегда как бы беру, перелистываю, смотрю: «О, ложится – да», и дальше дописываю.
Александр Генерозов: Что сначала? Заметки в смарте или сразу текстовый редактор в компе?
Дмитрий Кравченко: Всё в смартфоне сейчас происходит, всё в смартфоне!
Александр Генерозов: А как же любимый карандаш, блокнотик творческий, молескинчик?
Дмитрий Кравченко: Ну, он, к сожалению, не всегда с тобой, поэтому проще, если ты где-то идешь, записать в телефоне.
Александр Генерозов: Ладно, давайте поприкалываемся! По три хорошие рифмы на «Европу» и на «любовь».
Дмитрий Кравченко: «Европа – галопом», «Европа»… интересно, интересно… «Европа как опыт», и… «Европа – лопать», это тоже подойдет, сложная рифма. И что у вас там было, «любовь»? О, любовь – это показатель того, насколько поэт хорош, если он может придумать рифму к слову «любовь», избежав при этом кровь-бровь-вновь, то он хорош. «Любовь лбов» – давайте вспомним Маяковского, «любовь дубов» и «любовь боль», «люболь», понимаете?
Александр Генерозов: Да-да-да! Здорово! И очень неожиданно на самом деле!
Дмитрий Кравченко: Мне очень нравится в этом плане Маяковский, потому что он искал всегда к слову «любовь» разные рифмы, вот у него было как раз, «любовь лбов», «любовь дубов», «любовь зубов», где-то он формировал всё это, поэтому это важно.
Александр Генерозов: Стиховая импровизация, практикуете?
Дмитрий Кравченко: Ради смеха – да! Но поэзия, она не подразумевает импровизацию, это довольно вдумчивый жанр, я наверное не вспомню поэтов, которые могли бы так, сходу импровизировать. Рэперы современные – да, могут! Но там очень сильно хромают и содержание, и смысл, и ритмика.
Александр Генерозов: 6 мая, в один день с вами, родились композитор Максим Фадеев, актер Ларс Миккельсен, ну и давайте добавим красиво стареющего Джорджа Клуни! У вас один бокал, и вы можете что-то одному из них сказать, или что-то у них спросить.
Дмитрий Кравченко: Одному из них сказать? Интересно! Я скажу Максу Фадееву: «Уважаемый Максим, я очень хочу с вами поработать, давайте посотрудничаем! Вы создаёте прекрасную музыку, я создаю хорошие тексты, давайте найдём точки взаимодействия!»
Александр Генерозов: Это будет круто! Это будет реальная синергия!
Дмитрий Кравченко: Я очень надеюсь. Вспомните 60-е года, когда композиторы объединялись с поэтами и создавали произведения, которые поют до сих пор.
Александр Генерозов: Вот точно!
Он знает, почему именно про «Левбердон» сочиняют песни, и где в Ростове лучшие раки. И даже роман у него – «Ростовская Сага». Дмитрий Кравченко, московский поэт и писатель с ростовской душой и душевностью, на Европе Плюс. Ну и что, расскажите нам про ваш город, про «Ростов-папу». Любовь к нему никуда не делась, конечно?
Дмитрий Кравченко: Конечно! Нет, если мы будем говорить про Ростов – это еще на четыре эфира затянется, как минимум.
Александр Генерозов: Да-да, я смогу встать, куда-то выйти, потом прийти…
Дмитрий Кравченко: Да, а я все это время буду рассказывать. Нет, ну Ростов, слушайте, это моя большая любовь, ну начнем с того, что это столица современного рэпа! Оттуда все ребята выходят, которые делают хороший рэп, назовем это так. И в целом, вот этот дух, ростовский южный темперамент, который там присутствует – вот это все оно.
Александр Генерозов: А вот что насчет понтов ростовских и московских? Паша Деревянко – не ростовчанин, а таганрожец, что, в общем-то, то же самое, сказал, что «если бы понты могли светиться – Москва сияла бы». А я так про себя думаю, «ну разве Ростов не даст фору Москве в этом плане?»
Дмитрий Кравченко: Я думаю, может быть, Паша имел в виду, что в Москве очень много дешевых понтов, и они ненаказуемы? А в Ростове все понты – они обоснованны.
Александр Генерозов: То есть «предъяви за слова»?
Дмитрий Кравченко: Да, Ростов – он чему хорошо учит? Фильтровать базар, скажем так (смеётся)! Ты учишься говорить правильно, нужно и вовремя. Может, поэтому именно Ростов меня и научил в свое время правильно подбирать слова?
Александр Генерозов: Интересная гипотеза! Ну и раз я уже вспомнил про «Левбердон», этот замечательный топоним, который на самом деле сокращение «Левый берег Дона». Про него говорят разное, что это болота, что это парки, что там самые крутые бани и раков надо есть только там, причем в этих банях. Вы как опишете эту часть?
Дмитрий Кравченко: Левый берег Дона – он… многогранен! Я бы так сказал. Сейчас, особенно после Чемпионата мира, сделали такую красоту – ты приезжаешь на левый берег, и как будто ты попадаешь в другой мир абсолютно! Но те же рестораны остаются там, тот же болотистый берег тоже есть, просто этот берег очень длинный, Ростов, сам по себе, очень широкий город, город речной. И поэтому ты сначала идешь по болотистой местности, потом попадаешь на рестораны, проходишь рестораны, выходишь на новую оборудованную набережную, с неё опять в болотистую местность – на любой вкус найдётся, приезжайте к нам на Левый берег Дона!
Александр Генерозов: Читает произведения легендарных поэтов на своих концертах «Живая классика», а относит ли он себя сам к классикам – сейчас и спросим у него самого. Дмитрий Кравченко, поэт и прозаик на Европе Плюс!
Дмитрий Кравченко: Какие у вас провокационные вопросы!
Александр Генерозов: Ну а чего бы и нет?
Дмитрий Кравченко: Ну я всё же думаю, что классиками становятся, когда уже уходят. А сейчас я просто пишу, людям нравится – и здорово! Даже поэтом себя иногда сложно назвать, и то подхватываешь, потому что люди говорят: «О, да ты поэт!», я говорю «Ну да».
Александр Генерозов: По-ростовски сейчас сдал назад, аккуратненько (смеётся)!
Дмитрий Кравченко: Да-да-да (смеётся)! Отфильтровал речь, точно!
Александр Генерозов: Ну и всё же, возвращаясь к концертам, это какой-то сборный формат? Я так понимаю, что и своя, и чужая поэзия?
Дмитрий Кравченко: Да, конечно! Я, так как сам пишу стихи, мне проще понять, что хотел сказать классик в своём стихотворении и расставить акценты. То есть когда многие актеры читают стихи – они читают здорово по-актерски, но ты потом, когда прислушиваешься к этому, ты понимаешь, что автор немного не здесь хотел расставить акценты. И поэтому, когда я выхожу классику читать – людям заходит.
Александр Генерозов: Мне кажется, совсем ушла в прошлое манера читать, скажем так, «подвывая»? Я бы сказал, что она ужасная, но дело в том, что сам Бродский так читал свои стихи, а значит, он имел на это полное право.
Дмитрий Кравченко: Причем Бродский не одобрял никого, кто читал его стихи, кроме одного человека, я могу сейчас ошибиться, но, кажется, это был Юрский, только ему он официально разрешил читать стихи. Да, раньше были разные манеры читать, вспомните, Серебряный век и так весело – Есенин, потом точно так же, но уже с другим оттенком любил Евтушенко вот так вот, со сцены подавать (показывает), а сейчас, если взять именно цифровой век, все любят читать (вполголоса) именно вот так. Вот чтобы прямо вот с паузами, душевно вот в таком формате сейчас все читают стихи. Не знаю, я стараюсь так читать, чтобы это выглядело как современная речь, тогда человеку гораздо проще понимать, что ты хотел сказать или что автор, то есть классик, хотел этим сказать. Не знаю, людям нравится, вроде ходят на концерты, и слава богу!
Александр Генерозов: Ну, а не получались такие столкновения со старой школой, когда кто-нибудь раздраженно говорит: «О, шептуны пришли очередные»?
Дмитрий Кравченко: Ну, отношения новой школы и старой школы, они всегда, как мне кажется, были напряжены. И сейчас точно так же старая школа очень скептически относятся к нам, молодым. Ну бывают, конечно, исключения среди возрастных авторов, которые понимают, что времена меняются, и наоборот, нас поддерживают. Но в большинстве своем, конечно, такие ворчуны: «Что эта молодежь там делает, что она там пишет, читает, все равно это никому непонятно, вот мы, мы не дадим им дорогу».
Александр Генерозов: Но если вы назвали себя поэтом цифрового века, то можно предположить, что есть и общность уже у вас какая-то, таких поэтов цифрового века, или это, все-таки, больше, чем в вашей тусовке термин?
Дмитрий Кравченко: Я не знаю, если честно, я параллели не проводил, но мы стараемся везде об этом говорить, что сейчас идет цифровой век, и мы представляем собой поэтов цифрового века, ну должны же мы как-то себя называть?
Александр Генерозов: Ну и все-таки вернемся к хип-хопу, он сам по себе, мне кажется, на себя оттянул огромное количество поэтической энергии. А с точки зрения поэтов – это нормально, это такая сфера существования жизни, или это все-таки недопоэзия, недостихи?
Дмитрий Кравченко: Я абсолютно не знаю, почему все хотят постоянно сравнить поэзию и рэп, хотя это абсолютно разные, ну, может быть, и смежные вещи. Но всё же разные! Почему это разные вещи – да потому что в рэпе есть музыка, а все, что является песней – основой там идет музыка, а не текст.
Александр Генерозов: Даже если это просто стук барабанов, то есть ритм?
Дмитрий Кравченко: Ну вот вы возьмите любую, ну там «come to papa» мы повторяем, поём. Вы же ее напеваете, вы не знаете ее смысла, что там? Но это тот же рэп, просто на другом языке, грубо говоря, но вы ее напеваете, вы слышите мотив! Или более показательно Эминема возьмем, половину слов никто не поймет, настолько он быстро читает. При этом все напевают, потому что классный мотив. Так и здесь, в рэпе просто классный мотив. Даже Василий Михайлович, которой когда-то просто начинал свой путь с того, что он брал западные минуса и на них делал свои тексты.
Александр Генерозов: Да, но мне кажется, я понимаю, почему все хотят так сравнить, дело в том, что в сравнении с каким-нибудь танцевальным треком, в рэпе просто физически много слов, и по содержанию в стандартную композицию, ну, берем radio edit даже двух-трехминутный, там будет вот такой текст, огромный в сравнении с танцевальным треком. Поэтому и говорят про поэзию, потому что, всё-таки, там поэтического компонента много.
Дмитрий Кравченко: Я знаю достаточное количество ребят-рэперов, я с некоторыми из них дружу, и есть некоторые, действительно, которые очень, очень хорошо работают над текстом. Я читаю эти тексты, и я понимаю, что там есть поэзия. Но если просто отдельно взять этот текст и прочитать его как поэзию, вы сразу поймете, что это слабоватые стихи. Они где-то шероховатые, где-то ритм сбит, где-то еще что-то. Но при этом, если вы послушаете их внутри трека, вы скажете: «О, хорошо задумано»! То есть поэзия – это все равно очень, очень выточенный текст. Ты отвечаешь головой за каждое слово и то место, на котором оно у тебя стоит. А в рэпе ты всё равно, так или иначе, подстраиваешь под речитатив, чтобы он попадал в ритм.
Александр Генерозов: Однажды я слышал упрек от переводчика поэзии, причем, кажется даже Шекспира, что у нас слишком увлекаются рифмой, в сравнении с той же английской поэзией и европейской. Не знаю, кстати, насколько справедливо?
Дмитрий Кравченко: Недавно я разговаривал с Драгунским, с тем самым, про которого писали «Денискины рассказы». И мы обсуждали тему рифмы и верлибра – современного течения, к которому я очень плохо отношусь.
Александр Генерозов: А что это за течение?
Дмитрий Кравченко: Это свободный стих, назовем это так, ни рифмы, ни размера, пишу – как хочу, так я это называю. И мы с ним говорили как раз о рифме и о том, почему уходят писать в верлибр. А потому, что они не могут сделать ничего хорошего в рифму. И поэтому они уходят в это новое течение, в котором пока ничего особенного нет, и выдают себя, таким образом, за поэтов-верлибристов. Потому что у них в классическом силлабо-тоническим стиле не получается писать, и я его абсолютно в этом плане поддерживаю!
Александр Генерозов: Дима! Спасибо огромное, за час, который провели с нами на Европе Плюс. Буду рад видеть ещё, заглядывайте!
Дмитрий Кравченко: Спасибо, я буду только рад!
Александр Генерозов: Дмитрий Кравченко – поэт, прозаик, сценарист, блогер, пранкер, провел свой вечер с нами на Европе Плюс! Ну а я, Александр Генерозов, прощаюсь с вами ровно на семь дней. Появлюсь здесь с новым выпуском Week&Star в воскресенье в 17:00! Будет звёздно, будет интересно, пока!
Дмитрий Кравченко: Пока-пока, спасибо, что слушали!
